Главная / Дезинсекция

Роман кондратенко генерал лейтенант военный инженер. Душа обороны порт-артура

«Второго декабря 1904 года при геройской защите Порт-Артура погиб генерал-лейтенант Кондратенко, бывший душою обороны, примером самоотвержения, неустанной энергии, истинных знаний, искусства и высокой военной доблести. Проявленные при бессмертной обороне генералом Кондратенко качества дают ему право стать в ряды народных героев».
Приказ военного министра от 20 марта 1906 года

110 лет назад, 2 (15) декабря 1904 г., погиб герой обороны Порт-Артура Роман Исидорович Кондратенко. Прямое попадание гаубичного снаряда в форт № 2 унесло жизнь главного вдохновителя обороны крепости. Отличительным свойством генерал-майора Кондратенко было умение воздействовать на дух русских войск, поддерживать солдат в самые трудные моменты, что сказалось при отражении нескольких штурмов, когда никто не надеялся уже на успех. Генерал связал сухопутные и морские войска в одно целое, умело направлял русские войска к дружной, совместной работе.

Гибель Кондратенко привела к скорому падению Порт-Артура. 20 декабря 1904 (2 января 1905) комендант Порт-Артура генерал А. М. Стессель и назначенный после гибели Кондратенко начальником сухопутной обороны крепости генерал Александр Фок капитулировали. По мнению многих военных исследователей, крепость ещё можно было оборонять. Поэтому Стесселя обвинили в сдаче крепости. Однако Стессель был амнистирован императором Николаем II.

Душа обороны крепости Порт-Артура

«Порт-Артур, - отмечал военный историк Керсновский, - дал русским армиям и флоту выдающихся военачальников. Не говоря о главном герое всей войны - генерале Кондратенко - мы назовем лишь имена Горбатовского, Ирмана, Шварца, Григоровича, Эссена, Колчака».

Кондратенко был из тех людей, которых на Руси называют «соль земли». В мирное время спокойный, безукоризненно честный и неприметный службист, во время роковых испытаний преображающийся в настоящего богатыря, который и сам становится героем и ведёт за собой остальных, менее сильным духом.

Роман Исидорович родился 30 сентября (12 октября) 1857 г. в семье отставного майора Тифлисского гарнизонного батальона. Его отец, Исидор Денисович Кондратенко был рекрутирован из обычной крестьянской семьи с Екатеринославщины и выслужил чин майора и дворянское звание безупречной службой. Семья была бедной, жила на небольшую пенсию отца, поэтому последний десятый ребенок майора Роман с 7 лет зарабатывал первые деньги разносчиком родниковой воды на тифлисском базаре. После того, как отец скоропостижно скончался, семья чуть не впала в нищету. Однако положение спас старший брат Романа Елисей, который получил хорошее образование. Он был женат на Юлии Васильевне, урожденной Таннер. Женщина она была состоятельной и приняла живейшее участие в судьбе Романа.

Она прошла с маленьким племянником курс начальной школы, обучила Романа немецкому и французскому языку. Талант и высокая работоспособность позволили юному Роману без труда поступить в Полоцкую военную гимназию и блестяще её закончить. Учился он прекрасно, не только помогая товарищам, но и давая уроки готовящимся поступить в училище, зарабатывая себе деньги на мелкие потребности. Столь же блестяще заканчивает Роман и Николаевское инженерное училище в Санкт-Петербурге. Кондратенко не только успешно успевал осваивать курс обучения, который здесь был самым сложным среди военных учебных заведений, но и усиленно занимался самообразованием. В частности, он в совершенстве освоил английский язык, который не входил в обязательный курс.

В 1877 году произведен в прапорщики в 1-й Кавказский саперный батальон, затем получил чин поручика. Кондратенко не погряз в рутине повседневной службы дальних гарнизонов, не запил, не стал игроком от скуки, а усиленно занимался самообразованием. Это позволило ему блестяще закончить две академии - Инженерную и Генерального штаба. За успехи в науках в 1881 году произведен в штабс-капитаны. В 1882 году был переведен в военные инженеры Кавказского военного округа. Роман Исидорович не только отлично учился, но и был изобретателем. Он составил поразивший многих специалистов проект сухопутных укреплений Батумской крепости и защитил его в Петербурге в Инженерном комитете. Позднее эта работа поможет Кондратенко создать сухопутную оборону Порт-Артура.

В свободное от службы время Кондратенко по своей инициативе разрабатывает статистический раздел Кавказского справочного календаря, создаёт дальномер, модель которого построит на свои средства. Уже командуя ротой, Роман Исидорович организовал начальную школу для младших чинов. Он на регулярной основе читал лекции для командного состава в батальоне и полку по теории и практике военного дела. Среди личных качеств Романа Кондратенко можно отметить безупречную честность, принципиальность и обостренное чувство справедливости. Ровный и спокойный, доброжелательный и мягкий по характеру Роман Исидорович вызывал раздражение тех сослуживцев, которые совершали огрехи по службе. Он упрямо разоблачал нерадивых людей, невзирая на чины и должности. При этом современники отмечали личную храбрость Кондратенко. Он в любой суматохе и панике сохранял спокойствие и старался восстановить порядок. Так, под шквальным огнем противника на горе Высокой генерал Кондратенко встал во весь рост и сказал солдатам, которые проявили признаки трусости: «Братцы! Лучше умереть, чем опозорить себя и отступить. Помни, на вас надеется Царь-Батюшка и Россия. Отступления нет! Все умрем, а не отступим. Ну, молодцы, с Богом, вперед!» До своей гибели Кондратенко будет практически непрерывно находиться на передовой.

В 1901 году Кондратенко произведен в генерал-майоры с назначением окружным дежурным генералом штаба Приамурского военного округа. В 1903 году был назначен командиром 7-й Восточно-Сибирской стрелковой бригады в Порт-Артуре, её вскоре развернут в дивизию. С началом войны в Японии стал начальником сухопутной обороны крепости.

Разносторонние знания позволили Кондратенко так организовать оборону крепости, что Порт-Артур смог отразить 4 штурма. Как отмечали современники, генерал Кондатенко сделал столько, сколько до него не сделали за 7 лет. Это позволило надолго сковать сильнейшую японскую армию. Японцы под Порт-Артуром потеряли более 100 тыс. человек, фактически положили цвет японской императорской армии.

Генерал Кондратенко, как первоклассный тактик, единственный из всех генералов Порт-Артура, да и всей Маньчжурской армии, видел важность встраивания обороны крепости на дальних подступах, особенно он отмечал позиции у Цзинчжоу ( ). Здесь узкий перешеек позволял при его предварительном укреплении надолго задержать японскую армию. Для взятия укрепленного района (если бы его возвели) японской армии пришлось бы потратить много времени, ресурсов и сил. Однако Стессель и Фок, не собирались защищать Цзинчжоу. Здесь оборону держал всего один 5-й Восточно-Сибирский стрелковый полк. Русский полк стоял насмерть, потеряв более трети своего состава и более половины офицеров, но на русских позициях полегло до 10 % японской армии. А основные силы 4-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии под началом генерал-майора Фока вообще не приняли участия в сражении. Хотя вступление их в бой в самый решительный момент могло коренным образом изменить ситуацию. Не оказали русскому отряду помощь и силами флота. В результате «ворота Порт-Артура» быстро пали. Бросили порт Дальний, который сооружали за счёт того, что экономили на строительстве оборонительных сооружений Порт-Артура. Всё попытки Кондратенко помочь героическому 5-му полку оказались бесполезны.

Благодаря инициативе и энергии Кондратенко уже во время войны были оборудована передовая линия обороны, которая состояла из ряда временных фортов и полевых укреплений. Их захват стоил японской армии огромных усилий и жертв. Генерал Кондратенко предложил блестящую идею создания укреплений на горе Ляотешань, огромной скалистой возвышенности, которая господствовала над фортами, городом и портом. Во время осады построили укрепления на Ляотешанском полуострове. Кондратенко допускал тот факт, что японские войска прорвут линию фортов главного оборонительного пояса, и войска придется отвести на Ляотешань, чтобы там дать врагу последний бой и драться там до последнего снаряда и патрона. Только преждевременная гибель Кондратенко не позволила ему осуществить этот план.

В Порт-Артуре Кондратенко приходилось не только противостоять внешнему врагу, но и сдерживать интриги командования. В крепости оказалось сразу несколько высших начальников, которые тянули одеяло на себя. Начальник Квантунского укрепрайона генерал Стессель, комендант крепости генерал Смирнов, наместник на Дальнем Востоке адмирал и командующий русскими войсками в Маньчжурии Алексеев и командир 1-й Тихоокеанской эскадры контр-адмирал Витгефт постоянно интриговали. Кроме того, они создавали атмосферу нетерпения и непонимания между моряками и представителями сухопутных войск. Только Кондратенко был выше интриг. Ему было тяжело, в отличие от героев обороны Севастополя, здесь не было команды высших командиров, сплоченных единой целью.

К генералу Кондратенко шли те, кто чем-либо мог помочь обороне города. Лейтенант Подгурский соорудил из гильзы 37-мм снаряда самодельную ручную гранату. Кондратенко немедленно оценил пользу нового и запустил ручную гранату («бомбочку») в производство. К концу осады крепости в день изготавливали до 300 гранат. Мичман Власьев в виду дефицита пулеметов предложил связывать винтовки по пять в одном станке и применять их, как своеобразную митральезу. Так, первоначально называли скорострельное многоствольное артиллерийское орудие, ведущее залповый огонь патронами винтовочного калибра, затем так стали называть пулеметы. Власьев же стал автором нового грозного оружия - миномета, которое сыграет большую роль в будущих войнах. Мичман Сергей Власьев предложил использовать с этой целью мину для стрельбы из 47-мм морской пушки. Капитан Леонид Гобято возглавил работы по созданию «минных мортир» и изобрёл надкалиберную мину со стабилизатором. Сапер Дебигорий-Мокриевич предложил генералу идею осветительной гранаты. Моряки предложили использовать морские минные аппараты для стрельбы торпедами на суше и пропускать через колючую проволоку электрический ток. Также были внедрены новые типы противопехотных мин. За всем этим стоял Кондратенко.

Одновременно Кондратенко, своим добрым, отеческим отношением к солдатам, скрепил гарнизон, создал единую силу. Под воздействием генерала Кондратенко и его ближайших соратников - Белого, Горбатовского, Науменко и других духовные силы защитников Порт-Артура стали единым стальным клинком, который гнулся, но выдерживал давление врага. Солдаты доверяли Кондратенко беззаветно. «Никакой штурм не может быть страшным, - убеждал защитников Порт-Артура Роман Кондратенко, - если мы решили до конца выполнять данную нами присягу».

До обороны Порт-Артура имя Кондратенко было мало кому известно. Героическая оборона Порт-Артура подняла его имя на огромную высоту. Кондратенко показал, что в России остались не только стойкие солдаты и храбрые офицеры, но и талантливые военные вожди, способные в самое страшное время объединять людей, вести их в бой. Кондратенко сохранил воинскую честь Российской империи. Солдаты и офицеры Порт-Артура буквально боготворили Романа Кондратенко. Когда гроб с телом народного героя добирался из Одессы до Петербурга больше недели, его встречала буквально вся страна.

Похороны Кондратенко. 25 сентября 1905 г.

Прославленный русский военачальник, герой обороны Порт-Артура, генерал-лейтенант Роман Исидорович Кондратенко родился 30 сентября 1857 г. в Тифлисе. Он был младшим сыном в большой, насчитывающей 10 детей семье отставного военного. Единственным источником дохода бывшего майора была небольшая пенсия отца. Чтобы хоть чем-то помочь семье Роман с шести лет начал разносить по базару и улицам города холодную воду для питья. В 1874 г. в числе лучших выпускников он окончил военную гимназию в Полоцке, а в 1877 г. - Николаевское инженерное училище. Получив офицерские эполеты подпоручик Кондратенко был зачислен в 1-й Саперный батальон, который размещался в городе его детства Тифлисе. В русско-турецкой войне 1877-1878 гг. молодой офицер, несмотря на поданный им рапорт, участия так и не принял, но, в 1879 г., осознав необходимость усвоения новых знаний, включающий опыт прошедшей кампании, блестяще сдав экзамены Роман Исидорович поступает в Николаевскую инженерную академию. Окончив в 1882 г. академию по первому разряду, штабс-капитан Кондратенко был направлен на службу в Батум, в распоряжение начальника Чорохской военной дистанции. Два года он разрабатывал проект строительства Батумской крепости, которая должна была заменить имеющиеся там укрепления, основу которых составляли лишь береговые батареи. Возведение новых фортификационных сооружений, укрытий, мастерских, кладовых, пороховых погребов было осуществлено с учетом мельчайших деталей, и этот ценный опыт без сомнения пригодился Кондратенко спустя двадцать лет, в осажденном Порт-Артуре. За выказанное усердие в 1884 г. Роман Исидорович был награжден орденом святого Станислава 3-й степени и произведен в чин капитана. Вскоре (в 1885 г.) он поступает в старший класс Николаевской академии Генерального штаба, из которой был выпущен по первому разряду в 1886 г.

В течении 8 лет Кондратенко нес службу при штабе Виленского военного округа, дослужившись до чина полковника. В 1895 г. он был назначен на должность начальника штаба войск Уральского военного округа, но вскоре добился назначения командиром 20-го стрелкового полка, расквартированного в городке Сувалки.

В начале 1900 г. Кондратенко был вызван в Петербург и привлечен к работе «Комиссии по образованию войск», одновременно он задумал и даже начал писать настольную книгу для офицеров, но вскоре получил приказ вернуться к прежнему месту службы. Его полку предстояла передислокация на Дальний Восток для участия в борьбе против восстания ихэтуаней (боксеров), вспыхнувшего тогда в Китае. Однако в боевых действиях его солдатам принять участия не пришлось - к моменту их прибытия в Китай восстание было уже подавлено, и полк возвратился к старому месту расквартирования.

Российские рубежи на Дальнем Востоке потребовали в это время существенного укрепления, там формировались новые воинские части, требовались опытные командиры и генштабисты. В 1901 г. Кондратенко была предложена должность окружного дежурного генерала штаба Приамурского военного округа, размещавшегося тогда в Хабаровске. В ноябре 1903 г. Роман Исидорович был произведен в генерал-майоры, вскоре получил назначение на должность начальника 7-й Восточно-Сибирской бригады, и перед самым началом русско-японской войны 1904-1905 гг. развернутой в дивизию и передислоцированной в Порт-Артур.

После начала военных действий Роман Исидорович стал начальником сухопутной обороны крепости, сумев значительно укрепить и усилить ее позиции еще до начала японской осады. Деятельность Кондратенко по достоинству оценил назначенный командующим Тихоокеанской эскадрой адмирал С.О. Макаров, однажды сказавший ему: «Я скоро перестану здесь с кем-либо говорить, кроме Вас. Какого вопроса не коснись, все упирается в Кондратенко. Жаль, что вы не моряк».

Кондратенко руководил отражением четырех неприятельских приступов Порт-Артура, был душой обороны этой крепости, непререкаемым авторитетом в глазах ее мужественных защитников. Однако целиком претворить в жизнь свои планы ему не удалось. «В Порт-Артуре, - говорил Кондратенко, - нелегко маневрировать силами и оружием, но еще труднее маневрировать между тремя превосходительствами». Роман Исидрович имел в виду бездарнейших военачальников Куропаткина, Стесселя и Смирнова. Изо дня в день Кондратенко был вынужден браться за разрешение вопросов, выходивших за пределы его компетенции, но настойчиво добивался своего. Не случайно Романа Исидоровича называли душой обороны Порт-Артура. Весь свой талант, всю энергию и опыт он отдавал делу защиты крепости. В мае - июне 1904 г., после поражения русских войск в боях на Цзинчжоуских высотах, под Куинсаном, на Зеленых и Волчьих горах, противник вплотную приблизился к Порт-Артуру, в гавани которого оказалась блокирована почти весь русский Тихоокеанский флот. Кондратенко принимал личное участие в отражении атак противника на передовых рубежах к городу, но предотвратить осаду Порт-Артура он уже не мог. «Никакой штурм не может быть страшным, - внушал подчиненным Кондратенко, - если мы решили до конца выполнять данную нами присягу». Вокруг отважного генерала сплотился тесный круг помощников, деятельно работавших над усилением порт-артурской обороны. Под их руководством кустарным способом из стреляных гильз мелкокалиберных орудий изготовлялись самодельные ручные гранаты («бомбочки»), осветительные ракеты («бомбы-звезды»), применялись морские мины, скатывающиеся на противника, минные (торпедные) аппараты приспосабливались для стрельбы с суши, 47-миллиметровые морские орудия превращались в новый до того неизвестный ни в одной армии грозный вид оружия - минометы, стрелявшие надкалиберными шестовыми минами.

Один из участников обороны Порт-Артура Я.У. Шишко, описывая деятельность Р.И. Кондратенко, писал, что он «одновременно душою, мыслью и делом был и на позициях в бою, где личным примером ободряд всех и поднимал твердость духа, и в Артуре не было места, куда бы он не заглянул, не было высоты, куда бы он не поднялся, чтобы указать, где немедленно должны явиться форты, укрепления, батареи.

То что [должно] было сделано за семь лет, он, наколько это было возможно, создал в несколько месяцев. И вот его мыслью, его трудами, его настойчивостью явилась целая цепь укреплений кругом Артура. Явились укрепления там, где даже не предполагалось строить ничего, как например, на горах: Угловой, Высокой, Длинной и проч., на которые впоследствии противник вел настойчивее всего свои штурмы, понимая важность этих пунктов, и под которыми он положил десятки тысяч жертв, чтобы взять их.

Генерал Кондратенко для Артура был все: и сила, и душа, и мысль, и дух героизма».

Все теснее сжималось кольцо японской осады, в сентябре противник подвез 11-дюймовые гаубицы, снаряды которых разрушали бетонные казематы русских фортов, своды которых были рассчитаны выдерживать попадания 6-дюймовых орудий. Все меньше оставалось надежд на помощь со стороны армии Куропаткина, терпевшей одну за другой неудачи в Маньчжурии, но пока жив был Кондратенко защитники Порт-Артура не могли и подумать о сдаче крепости. Не хотел об этом думать и Роман Исидорович. В день когда японцы захватили русские позиции на горе Высокой (22 ноября 1904 г.) он плакал, не стыдясь слез. Вечером этого дня генерал сказал своим помощникам: «Теперь началась агония Артура!». Но дух его не был сломлен и Кондратенко не собирался без отчаянной борьбы складывать оружие. Все изменила смерть генерала, павшего как герой на боевом посту. 2 декабря при взрыве крупнокалиберного 11-дюймового японского снаряда в каземате форта № 2 на самом опасном участке обороны Кондратенко и восемь других офицеров были убиты. С гибелью самого стойкого защитника Порт-Артура исчез нравственный стержень, цементировавший волю командования крепости, еще способной сопротивляться и сдерживать силы врага. 20 декабря старшие начальники генерал Стессель и сменивший Кондратенко генерал Фок с подозрительной поспешностью сдали город японцам.

Роман Исидорович Кондратенко . Родился 30 сентября (по старому стилю) 1857 года в Тифлисе. Генерал-лейтенант (1904), герой русско-японской войны 1904-1905 гг. Из дворян, сын офицера. Воспитывался в военной гимназии в Полоцке, после окончания которой в 1874 г. поступил в Николаевское инженерное училище. С 1877 г. служил военным инженером на Кавказе. В 1882 г. закончил Инженерную академию, после чего попал на службу в Главное инженерное управление и работал над проектом строительства Михайловской крепости. В 1886 г. закончил курс Академии Генерального штаба, затем состоял в штабе Виленского округа, последовательно командовал ротой, батальоном, с 1895 г. - 20-м стрелковым полком. С 1901 г. - дежурный генерал штаба Приамурского военного округа. В 1903 г. назначен командиром 7-й Восточно-Сибирской стрелковой бригады, развернутой в 1904 г. в дивизию в Порт-Артуре. В начале русско-японской войны Кондратенко был назначен начальником обороны сухопутного фронта этой крепости и своей неутомимой энергией, организаторскими способностями, личной храбростью и глубокими познаниями в инженерном деле сыграл решающую роль во время осады города японцами. Вместе с вице-адмиралом С.О.Макаровым он стал душой обороны. Под его руководством фактически заново создавалась система инженерных сооружений (две оборонительные линии), а в осажденном городе было налажено производство ручных гранат, круглых мин, которые скатывались с гор на штурмующие колонны противника, изобретены и применялись минометы, электризованные проволочные заграждения и другие новые технические средства. По его настоянию во время ночных боев широко использовались прожекторы, снятые с судов, а также фугасы и велась минная война под землей. Кондратенко настоял на необходимости обороны (вопреки директиве А.Н.Куропаткина не оборонять) на узкой позиции Чинчжоусского перешейка (20 км от Порт-Артура), строительство укреплений, на котором началось лишь с началом военных действий. Удержание этой позиции русскими частями задержало японцев и отсрочило на месяц осаду крепости. Умело руководил отражением 4-х японских штурмов Порт-Артура, удачно располагал артиллерию и резервы на участках вероятных прорывов обороны, своевременно укреплял и возводил на этих участках дополнительные инженерные сооружения, лично вдохновлял солдат и офицеров вовремя боев и имел среди войск гарнизона огромный авторитет. 2 декабря 1904 г. в Порт-Артуре во время раздачи наград отличившимся в каземате форта №2 он погиб с группой офицеров в результате прямого попадания артиллерийского снаряда. Учитывая бесспорные заслуги Кондратенко, ему посмертно присвоили чин генерал-лейтенаната, а в 1905 г. его прах перезахоронили в Александро-Невской лавре в С.-Петербурге.

В. М. Безотосный

Прославленный русский военачальник, герой обороны Порт-Артура, генерал-лейтенант Роман Исидорович Кондратенко родился 30 сентября 1857 г. в Тифлисе. Он был младшим сыном в большой, насчитывающей 10 детей семье отставного военного. Единственным источником дохода бывшего майора была небольшая пенсия отца. Чтобы хоть чем-то помочь семье Роман с шести лет начал разносить по базару и улицам города холодную воду для питья. В 1874 г. в числе лучших выпускников он окончил военную гимназию в Полоцке, а в 1877 г. – Николаевское инженерное училище. Получив офицерские эполеты подпоручик Кондратенко был зачислен в 1-й Саперный батальон, который размещался в городе его детства Тифлисе. В русско-турецкой войне 1877-1878 гг. молодой офицер, несмотря на поданный им рапорт, участия так и не принял, но, в 1879 г., осознав необходимость усвоения новых знаний, включающий опыт прошедшей кампании, блестяще сдав экзамены Роман Исидорович поступает в Николаевскую инженерную академию. Окончив в 1882 г. академию по первому разряду, штабс-капитан Кондратенко был направлен на службу в Батум, в распоряжение начальника Чорохской военной дистанции. Два года он разрабатывал проект строительства Батумской крепости, которая должна была заменить имеющиеся там укрепления, основу которых составляли лишь береговые батареи. Возведение новых фортификационных сооружений, укрытий, мастерских, кладовых, пороховых погребов было осуществлено с учетом мельчайших деталей, и этот ценный опыт без сомнения пригодился Кондратенко спустя двадцать лет, в осажденном Порт-Артуре. За выказанное усердие в 1884 г. Роман Исидорович был награжден орденом святого Станислава 3-й степени и произведен в чин капитана. Вскоре (в 1885 г.) он поступает в старший класс Николаевской академии Генерального штаба, из которой был выпущен по первому разряду в 1886 г.

В начале 1900 г. Кондратенко был вызван в Петербург и привлечен к работе «Комиссии по образованию войск», одновременно он задумал и даже начал писать настольную книгу для офицеров, но вскоре получил приказ вернуться к прежнему месту службы. Его полку предстояла передислокация на Дальний Восток для участия в борьбе против восстания ихэтуаней (боксеров), вспыхнувшего тогда в Китае. Однако в боевых действиях его солдатам принять участия не пришлось – к моменту их прибытия в Китай восстание было уже подавлено, и полк возвратился к старому месту расквартирования.

Кондратенко руководил отражением четырех неприятельских приступов Порт-Артура, был душой обороны этой крепости, непререкаемым авторитетом в глазах ее мужественных защитников. Однако целиком претворить в жизнь свои планы ему не удалось. «В Порт-Артуре, - говорил Кондратенко, - нелегко маневрировать силами и оружием, но еще труднее маневрировать между тремя превосходительствами». Роман Исидрович имел в виду бездарнейших военачальников Куропаткина, Стесселя и Смирнова. Изо дня в день Кондратенко был вынужден браться за разрешение вопросов, выходивших за пределы его компетенции, но настойчиво добивался своего. Не случайно Романа Исидоровича называли душой обороны Порт-Артура. Весь свой талант, всю энергию и опыт он отдавал делу защиты крепости. В мае - июне 1904 г., после поражения русских войск в боях на Цзинчжоуских высотах, под Куинсаном, на Зеленых и Волчьих горах, противник вплотную приблизился к Порт-Артуру, в гавани которого оказалась блокирована почти весь русский Тихоокеанский флот. Кондратенко принимал личное участие в отражении атак противника на передовых рубежах к городу, но предотвратить осаду Порт-Артура он уже не мог. «Никакой штурм не может быть страшным, - внушал подчиненным Кондратенко, - если мы решили до конца выполнять данную нами присягу». Вокруг отважного генерала сплотился тесный круг помощников, деятельно работавших над усилением порт-артурской обороны. Под их руководством кустарным способом из стреляных гильз мелкокалиберных орудий изготовлялись самодельные ручные гранаты («бомбочки»), осветительные ракеты («бомбы-звезды»), применялись морские мины, скатывающиеся на противника, минные (торпедные) аппараты приспосабливались для стрельбы с суши, 47-миллиметровые морские орудия превращались в новый до того неизвестный ни в одной армии грозный вид оружия – минометы, стрелявшие надкалиберными шестовыми минами.

Генерал Кондратенко для Артура был все: и сила, и душа, и мысль, и дух героизма».

Посмертно Кондратенко был произведен в чин генерал-лейтенанта. Прах Романа Исидоровича, первоначально захороненный у батареи Плоского мыса, впоследствии был перевезен на родину и погребен в Петербурге в Александрово-Невской лавре. На его могиле впоследствии был поставлен величественный мраморный памятник. Обелиски в память павшего героя Порт-Артура были поставлены в Николаевском инженерном училище, в Сувалках (в 20-м стрелковом полку) и в Полоцком кадетском корпусе.

. Источник: т. 13: Кобленц - Круз, с. 101-105 () Другие источники : МЭСБЕ : ЭСБЕ

Р. И. Кондратенко в 1881 г.

КОНДРАТЕНКО, Роман Исидорович, воен. инжен. и ген. шт. г.-л., герой обороны П.-Артура, род. 30 снт. 1857 г., воспитывался в Полоцкой воен. гимназии, в Ник. инж. уч-ще, в Ник. инж. ак-мии и в Ник. ак-мии ген. штаба. Начав строев. службу в 1-м Кавказ. сап. б-не (1877 г.), К. служил затем воен. инж-ром: в Чорохской инжен. дистанции (1880) и в Михайловском (Батумском) креп. инжен. упр-нии (до 1883 г.), где составил проект Михайловской кр-сти и для защиты этого проекта б. командирован в гл. инж. упр-ние (до 1885 г.). По окончании этой ком-ровки К. поступил на старший курс Ник. ак-мии ген. шт., окончив к-рую, б. назн. в штаб Вилен. воен. округа, где для практики командовал ротой; оттуда б. переведен в упр-ние Минской местной бригады (1888 г.); в 1891 г. командовал (для ценза) б-ном 119 пех. Коломен. п., а в 1895 г. б. назначен командиром 20-го стрелк. п., с к-рым в 1900 г. совершил поход на Д. Восток для участия в подавлении боксер. восстания в Китае. Однако, в воен. действиях ему принять участия не пришлось. Произведенный в г.-м., К. б. назн. дежур. ген-лом штаба Приамур. воен. округа, а перед началом рус. яп. войны получил в команд-ние 7-ю В.-Сиб. стрелк. бр-ду (в П.-Артуре), развернутую затем в д-зию. В должности ком-щего ею К. и провел всю осаду П.-Артура, при чём, по словам приказа по в. в. 20 мрт. 1906 г., «явился примером самоотвержения, неустанной энергии, истинных знаний, искусства и высокой воинской доблести». Этот взгляд, официально закрепленный, разделяется всеми биографами К. Мало кто из соврем. рус. воен. и общественных деятелей удостаивался такого множ-ва самых лестн. отзывов и высоких похвал, как К. В период мира он рисуется прежде всего большим тружеником: работает не только в урочные часы, но сколько требует дело, - по праздникам, по ночам. Большая личная скромность была причиной того, что все его усиленные труды долго проходили незамеченными, и только война ярко их выдвинула. Строгий в вопросах дисциплины, требоват-ный в интересах дела, он проявлял в отношении подчиненных большую мягкость в обращении и заботливость о их нуждах. Так, еще в бытность ком-ром роты, он устраивал для н. чинов её, желавших учиться грамоте, приватные занятия у себя на дому и вел эти занятия очень успешно, а когда, назначенный ком-ром 20-го стрелк. п., плыл с полком на пароходе в Китай, то организовал в пути солдат. беседы и лично объяснял солдатам историю и значение мест, через к-рые проходил пароход. Боевая деят-сть К. началась в П.-Артуре с того момента, когда ген. Стессель, сохранив за собой общие обяз-ти к-данта, назначил его на должность нач-ка обороны всего сухопут. фронта кр-сти. Положение последней в это время было критическим: многие сооружения еще не начинали строить, другие еще не б. окончены, а на вооружении сухопут. фронта стояло всего 8 ор. Но к 20 фвр., когда г.-л. Стессель произвел объезд кр-сти и общий осмотр работ, П.-Артур стал неузнаваем: это был уже укрепл. пункт, атака к-раго открытой силой была делом не легким. «За 24 дня б. сделано столько, сколько в мирн. время не сделали бы в полгода. Глав. виновником этой метаморфозы, - говорит официал. история войны, - душой её был нач-к 7-ой В.-Сибир. стрелк. бр-ды, г.-м. К., благодаря неутомим. энергии и поразит. работоспособности к-раго удалось достигнуть блестящ. результатов в такой коротк. срок». По словам той же истории, К. достиг такого резул-та только тем, что он «просто ездил по кр-сти, указывал, что нужно сделать, и заставлял делать; нет одного материала - заменяет его другим; нет наемн. рабочих - дает рабочих от войск; нет перевозоч. средств - отпускает полков. двуколки; может помочь ген. Стессель - идет к нему; если можно достать что-либо у ком-ра порта - просит его; он не допускал никаких проволочек, вникал в каждую мелочь, а главное - неотступно следил за всеми работами, всех сам подбодрял и подгонял». Наблюдая непосред-но за работами в кр-сти, К. уделял много времени и внимания и работам по укр-нию передов. Цзинь-чжоуской позиции, ему не подчиненной, оказывая лицам, руководившим там работами, громад. содействие присылкой нужных материалов из П.-Артура и обсуждением разл. вопросов на месте. Посещая ежедневно креп. форты, К. разъяснял к-дантам их прямые обязанности, из коих первой была «никогда не сдавать форт». Первые 4 мес. войны прошли в безостановоч. работах по усилению кр-сти; в конце апр. и начале мая начались первые боев. столк-ния; 13 мая пала Цзиньчжоуская позиция, а последовавшие затем действия, вплоть до 17 июля, сводились к обороне позиции, занятой нашим передовым отрядом, по инициативе К., в 19 верстах от П.-Артура. К. успевал не только следить за работами по усоверш-нию оборонит. сооружений и ближайших к кр-сти передов. позиций (Дагушань), но и руководить действиями прав. фланга передов. отряда, куда б. высланы части из его д-зии. Под его же влиянием позиция передового отряда б. нами удержана после боя 13 июня, что дало возможность отсрочить осаду кр-сти еще на месяц. 20 июня здесь произошел успешный для нас бой, в к-ром К. лично руководил прав. флангом, выказав большое мужество, спокойствие и распорядит-сть. 17 июля началась осада кр-сти, и здесь изо дня в день значение К. в деле обороны стало еще более выясняться. Одним из первых распоряжений его было усиление г-зонов гор Дагушаня и Угловой, упорной обороной к-рых он надеялся выиграть время. Неудачный бой 17 июля на Волчьих горах произвел на г-зон плохое впечатление. Желая рассеять его, К. отдает 23 июля приказ по войскам сухопут. обороны, в к-ром в самых простых выражениях разъясняет, что причиной нашей неудачи на Волчьих горах явилось прежде всего большое превосх-во в силах непр-ля над нами: «Нас было 17 т., а прот-к - втрое сильнее, - у него было 50 т.; мы имели только полевую арт-рию, прот-к же имел, кроме полевой, еще и осадную». Затем он указываст, что с отходом к кр-сти наше положение знач-но улучшилось, объясняет значение и силу фортов и долговрем. укр-ний, бетон. казематов, орудий креп. и мор. арт-рии и дает указания, как поступать при штурме. «Никакой штурм, - заканчивает К., - не м. б. страшным, если мы решимся до конца выполнить данную нами присягу». Бои за передов. позиции начались в конце июля, а с 6 авг. началось 1-е бомбард-ние и затем произошел 1-й общий штурм кр-сти. К. проводил на позиции целые дни, лишь поздней ночью возвращался к себе домой, а с рассветом уже снова объезжал войска. 8 авг. он провел весь день на сев. фронте кр-сти, где положение было угрожающим, и лично руководил обороной укр-ний этого фронта. К веч. наступило сравнит. затишье, и г.-л. Стессель решил им воспользоваться, чтобы пополнить ряды и запасы, о чём и сообщил запиской к-данту. В этой же записке г.-л. Стессель писал: «В д. Паличжуан двинуты 2 роты и с ними К. Его не надо посылать с отдел. ротами. Потеря его незаменима». Не довольствуясь этим, г.-л. Стессель послал телефонограмму самому К., с убедит. просьбой не ходить лично в д. Паличжуан. Такое опасение за жизнь нач-ка сухопут. обороны говорит о том значении, к-рое имел К. для обороны кр-сти уже в самом начале её. Чрезвычайно характерен ответ К. на эту телефонограмму: «В телефонограмме, наверное, перепутали одно слово; надо читать - „я выслал 2 р.“, а передали, вероятно, „я выезжаю“. Я всё время нахожусь, вследствие сильного арт. огня, в блиндаже Кладбищенской импани». Блестяще отбитый 5-днев. штурм кр-сти сильно поднял дух её г-зона, и в нём утвердилась уверенность в конеч. удаче обороны. К. пользуется этим и быстро приводит в исполнение ряд мер, способствующих дальнейш. обороне. Так, заметив в предыдущ. боях слабость орудий атакован. фронта, он решает усилить его за счет арт-рии др. фронтов и, кроме того, просит ком-щего эс-дрой о присылке орудий с судов; заметив больш. значение ручн. гранат при штурме, он образует особую команду из сапер, моряков и арт-ристов, к-рая энергично взялась за изготовление таких гранат по неск. тыс. в день; недостаток пулеметов заставил К. отыскать в старом кит. арсенале старые орудия и приспособить их в качестве противоштурмовых. По примеру нач-ка и другие стали изыскивать новые способы борьбы: кап. 26-го п. Шеметило предложил использовать запас ружей Манлихера, связывая их по 5 в одном станке и образуя, т. обр., нечто вроде митральезы; он же предложил применять силки в качестве препятствий штурму; лейт. Подгурский изобрел особую шаровую мину, скатывавшуюся к непр-лю и производившую при взрыве большой эффект; один воен. инж-р предложил применение к.-апрош. работ; сапер Дебагорий-Мокриевич изобрел особую метат. гранату для освещения местности; поруч. Никольский, кап. Гобято и др. применили свои знания для устройства метат. мин и отливки арт. снарядов. Словом, работа закипела, и ко 2-му штурму в снт. кр-сть встретила яп-цев с нов. силами и надеждами, и штурм на Высокую гору б. отбит. Дух г-зона всё подымался. Казалось, и сам К. был спокоен и полон надежд на успех, но в действ-ности было не так: вести, доходившие в кр-сть о Манчжурской армии, отступившей к Телину, а также медленное снаряжение 2-ой Тихоокеан. эс-дры, с одной стороны, а с другой - малый запас в кр-сти арт. снарядов, быстрое истощение жизн. запасов, развитие болезней и, наконец, появление в средине снт. новых грозных врагов в виде 11-дм. гаубиц, разрушавших своды укр-ний с одного попадания наводили К. на мысль, что выручки от ген. Куропаткина или адм. Рождественского ждать нельзя, что японцы овладеют кр-стью раньше, чем придет помощь. Капитуляции К., вероятно, не допускал, и чтобы предупредить падение П.-Артура, а с ним и захвата японцами всего Квантуна, он пришел к мысли, что исход один: заключение мира с удержанием за нами П.-Артура, а затем энергич. подготовка к новой войне. Решив это, он 18 снт. пишет г.-л. Стесселю след. замечат. письмо: «В наст. время, пока П.-Артур держится, наши неудачи на др. театрах войны нельзя еще считать особенно унизит-ными. Но если к этим неудачам присоединится потеря П.-Артура и находящегося здесь флота, то в сущности кампания безвозвратно проиграна, и наш воен. неуспех принимает унизит-ные для нашего госуд. достоинства размеры. Рассчитывать на своеврем. выручку П.-Артура нашей армией или флотом едва ли возможно. Единств. почетн. выходом из такого положения является, поэтому, заключение теперь, до падения П.-Артура, мирных условий, к-рые несомненно можно (до падения П.-Артура) установить не унизит-ными для народ. самолюбия. Очень вероятно, что Государю доносят о событиях, освещая их несколько в разрез с действ-ностью. Истинное, правдивое верноподданническое донесение могло бы, м. б., устранить большую беду от нашей родины. Посему, как высший представитель здесь госуд. власти и лицо, облеченное Царск. доверием, не признаете ли, ваше прев-ство, возможным, шифрованною телеграммою на имя Его Вел-ва, донести об истин. положении здесь, на Д. Востоке. Наст. письмо мною писано только в виду пост. сердеч. отношения вашего прев-ства ко мне и моей глубокой уверенности в необходимости такого шага для блага родины». О существовании этого письма в кр-сти никто не знал, а К. по-прежнему каждый день объезжал позиции, во всё сам вникал и, видимо, был бодр и бодрил других. Никогда он не говорил о том, что выручка скоро придет, а когда его спрашивали прямо, советовал надеяться на самих себя. Не обманываясь сам, он не вводил в обман и своих подчиненных и, не открывая своих мыслей, чтобы не смущать слабых, старался пробудить в них лучшие чувства любви к родине и исполнения своего долга. С этой целью он отдал 25 снт. прекраснейший приказ: «Прошу нач-ков участков обратить внимание ротн. ком-ров и разъяснить н. чинам, что упорная оборона кр-сти, не щадя своей жизни, вызывается не только долгом присяги, но весьма важным госуд. значением П.-Артура, как места пребывания наместника Е. И. В. на Д. Востоке. Упорная оборона до послед. капли крови, без всякой даже мысли о возм-сти сдачи в плен, вызывается, сверх того тем, что японцы, предпочитая сами смерть сдаче в плен, вне всякого сомнения, произведут в случае успеха общее истребление, не обращая ни малейш. внимания ни на Красный Крест, ни на раны, ни на пол и возраст, как это было ими сделано в 1894 г. при взятии П.-Артура. Подтверждением изложенного м. служить пост. стрельба их по нашим санитарам и добивание наших раненых, - случай, к-рый имел место даже 22 сего снт. при времен. занятии Сигнальной горы. Вследствие весьма важного значения П.-Артура, не только Государь и вся наша родина с напряженным вниманием следят за ходом обороны, но и весь мир заинтересован ею, а потому положим все наши силы и нашу жизнь, чтобы оправдать доверие нашего обожаемого Государя и достойно поддержать славу рус. оружия на Д. Востоке». Приказ этот б. прочитан н. чинам на всех позициях и произвел на них сильное впечатление. Дух г-зона не только не падал, а всё рос. Между тем, подступы япон. траншей подходили к фортам всё ближе. К средине окт. они подошли ко рвам фортов, и с этого момента защит-ки кр-сти отделялись от врагов лишь толщиной бр-вера и шириной рва. Такая близость требовала большого напряжения в службе на укр-ниях, а между тем, г-зон всё уменьшался, запасы оскудевали, пища стала плохой, развивалась цынга, дизентерия и др. болезни. К. по-прежнему каждый день бывал на фортах, беседовал с оф-рами, заходил в блиндажи солдат и всеми силами старался облегчить их трудную службу. Особенно тяжело было раненым, для излечения к-рых требовалось хорошее питание. К. посылал улучшенную пищу из своих запасов. 15 нбр. начался штурм Высокой горы. Понимая, что падение её прежде всего тягостно отзовется на судьбе нашей эс-дры в гавани, К. прикладывал все средства к удержанию горы: он сменял уставшие части г-зона свежими и беспрерывно присылал новые резервы. Когда же выяснилось, что г-зон потерял за 7 дн. около 5 т. бойцов, и что дальнейшая убыль отзовется вредно на общем успехе обороны, К. прекратил требование частей с других фронтов на усиление Высокой горы, и она б. уступлена японцам. Между тем, на фортах атакованного фронта японцы продолжали мин. работы под бр-верами фортов. Ожидая взрыва бр-веров, К. принимал меры для упорн. обороны внутри фортов: во двориках фортов б. построены траншеи с препятствиями впереди, а г-зон их усилен. 2 дкб. днем К. объезжал позиции, а перед вечером решил объехать запад. фронт кр-сти и уже садился на коня, как с вост. фронта его известили, что на ф. № 2 японцы вытесняют из галереи за рвом форта стоявших там наших стрелков. Он решил ехать на форт, чтобы лично ознакомиться с положением его. По-видимому, его прибытие на форт б. замечено японцами, т. к. он, обходя форт, здоровался с людьми, а те ему громко отвечали. Едва он кончил осмотр и вошел в офицер. каземат, как японцы начали обстреливать форт из 11-дм. гаубиц. Было выпущено всего 10 снарядов и последний из них попал в каземат, разорвался внутри его и убил К. и 8 оф-ров.

Р. И. Кондратенко в 1881 г.

Его смерть произвела на г-зон потрясающее впечатление. Оно вполне отразилось в приказе г.-л. Стесселя от 3 дкб. 1904 г.: «День 2 дкб. есть день печали для нас, защитников кр-сти. В 9 ч. в. на ф. № 2 убит бомбой наш герой, наша гордость - ком-щий 7-ой В.-Сиб. стрелк. д-зией г.-м. К.». Действ-но, помимо чисто воен. заслуг в деле обороны, К. все знали и любили как человека «с сердцем необыкновенно мягким», «бескорыстного, великодушного и самоотверженного», «своею душевн. чистотой будившего в подчиненных те благородные струны, к-рые двигают людей на великие дела». Все знавшие К., сталкивавшиеся с ним в разные эпохи его жизни и деят-сти, прежде всего поражались его свойствами общечеловеческими. Мягкость сердца, отзывчивость к беде и нуждам ближнего, - вот качества, замеченные в К. еще в бытность его ротн. ком-ром и красной нитью проходившие через всю его жизнь. Каким К. б. капитаном, таким он и умер уже на склоне лет в долж-сти нач-ка д-зии. Мягкость, отзывчивость и гуманность не были показн. каствами его характера, демонстрировавшимися ради популярности, а были ему действ-но врождены, культивировались им, не заглохли до конца его дней, а, наоборот, именно под конец проявились в полн. объеме и справедливо создали в памяти народа образ «прекрасной души человека». Наряду с этими чертами характера К., бросалась в глаза простота в обращении с младшими и отсутствие какого-либо подобострастия по отношению к старшим. Он не любил строго официал. отношений и обращений, часто заменяя устаноновленную форму простым письмом или запиской, в к-рых официал. титулование заменялось просто именем и отечеством, а сухая подпись смягчалась любезн. приветствием. Но этот простой, дружеский тон с подчиненными никогда не порождал никакой фамильярности со стороны младших, а, наоборот, вселял в них особое к нему почтение и любовь. Поэтому малейшее выраженное им желание принималось как приказание и исполнялось немедленно. Особенно любовно относился К. к н. чинам. Всегда приветливый, он ободрял их или добр. словом в трудные минуты или поощрял, награждая крестом лично тотчас после боя, или вдохновлял собств. примерами. Т., напр., в одном из боев на Зеленых горах, когда нек-рые наши роты под сильн. огнем прот-ка дрогнули и отошли, К. бросился вперед, неск. словами вдохнул в отступавших мужество, увлек всех за собой и возвратил потерянную позицию. Но лишь кончился бой, он, сумевший в одно мгновение подчинить своей воле застывшую энергию, превратился снова в доброго отцаком-ра, отдыхающего у одного костра со своими солдатами со словами: «Ну, ребята, теперь ложись и кури». Вследствие такого близкого соприкос-ния с н. чином, жизнь и психология солдата б. ему хорошо известны. Вот почему в серьез. моменты К. всегда являлся на позиции, где шел бой, и вовремя умел поддержать и нравств. и физич. силы солдата: вовремя его наградить, ободрить и накормить. Относясь ко всем ровно, он с самого начала обороны способствовал сближению разрозненных частей г-зона и сумел направить всех к одной дружной общей работе. В этом именно его величайшая заслуга и в этом весь секрет продолжительной и мужественной обороны. Моряки и сухопутные нашли в нём то звено, к-рое связало их столь прочно, что в окт. они уже окончательно слились. Он был тем цементом, к-рый спаял отдельные частицы в одно крепкое целое. Образовался бетон нравственный, более крепкий, чем бетон каких угодно фортов. И по мере того, как японцы разрушали скелет крепости - её укрепления, в её теле - гарнизоне - развивались прекраснейшие качества высок. духа доблести и самопожертвования. Поистине, укр-ния были скелетом кр-сти, г-зон - её телом, а К. душой этого тела. И как только отлетела душа, стало разрушаться тело и один за другим отпадали члены его. 4 дкб. ген. К. и убитые вместе с ним его сподвижники б. погребены на кладбище у б-реи Плоского мыса, а кладбищу б. присвоено именование «Романовского». По окончании войны гроб с телом К. б. перевезен через Одессу в Спб., где 25 снт. 1905 г. с особо торжествен. церемонией погребен на кладбище Александро-Невской лавры. Для увековечения памяти К. в войсках Государь Император повелел: 25-му В.-Сиб. стрелк. п. именоваться впредь «25-м В.-Сиб. стрелк. г.-л. К. п.». Затем один из наших новых минных кр-ров б. назван именем покойного. Чинами инж. к-са б. собран капитал около 5 т. руб., %% с к-раго выдаются в виде премии «имени г.-л. Р. И. К. и воен. инж-ров и оф-ров инж. войск защитников П.-Артура» одному из оф-ров дополнит. курса Ник. инж. ак-мии за лучший проект по фортификации. Спб. город. дума учредила 3 стипендии имени К. в мужск. классич. гимназиях и реал. уч-щах, а также присвоила наим-ние «в память Р. И. К.» 5 город. начал. уч-щам. Общ-вом взаимопомощи полочан образована при Полоцк. кад. к-се стипендия имени Р. И. К., к-рая выдается по присуждению общего собрания Вилен. отдела. Общ-во взаимопомощи приказчикам гор. Харькова также учредило стипендию имени Р. И. К. в Харьков. торг. школе. В Спб. дамское общ-во основало приют-школу в память Р. И. К. для призрения и приготовления малолет. дочерей недостат. оф-ров для поступления в институты и др. учебн. зав-ния. Памятники ген. К. поставлены: в Спб., на кладбище и в Георгиев. зале Ник. инж. уч-ща, в Сувалках, в 20-м стрелк. п., и в Полоцке, в кад. к-се. (А. Г. Овчинников , Народный герой Р. И. К.; Боевое завещание К., «Воен. Голос» 1906 г. № 175; В. Миткевич и Д. Дубенский , Р. И. Кондратенко, Спб., 1908; А. Г. Овчинников , Письма Р. И. К. к жене и брату, «Братск. помощь» 1906-07 гг.; Оборона Квантуна и П.-Артура, работа в.-истор. к-сии, Спб., 1910).

В русской истории имя этого человека стоит в одном ряду с Нахимовым и Макаровым. Генерал-майор Роман Исидорович Кондратенко прославился тем, что на протяжении десяти месяцев возглавлял оборону осажденного Порт-Артура во время Русско-японской войны 1904—1905 годов. Это имя должно быть особенно дорого жителям Иркутской области, ведь очень многие из них — прямые потомки героев Порт-Артура. Основу гарнизона крепости составляли восточно-сибирские полки и дивизии.

Роман Исидорович Кондратенко родился 12 октября 1857 года в небогатой офицерской семье. Тем не менее он получил разностороннее образование и к началу Русско-японской войны уже сделал заметную карьеру и как инженер, и как военный деятель.

В 1901 году Кондратенко был произведен в генерал-майоры и получил назначение в Порт-Артур. С первых дней войны Роман Исидорович возглавлял сухопутную оборону крепости.

За несколько месяцев генералу удалось сделать то, что планировалось осуществить в течение семи лет. Именно Кондратенко превратил Порт-Артур в грандиозную боевую машину из бетона и стали. Против артурского гарнизона действовала численно превосходящая армия генерала Маресукэ Ноги, располагавшая двумя сотнями тяжелых осадных орудий и имевшая широкие возможности для пополнения сил. Но японские войска несли тяжелые потери, а осажденный Порт-Артур продолжал огрызаться залпами орудий и винтовок, сокрушительными штыковыми атаками. "Никакой штурм не может быть страшным, — внушал подчиненным Кондратенко, — если мы решили до конца выполнять данную нами присягу". Солдаты боготворили своего командира, безоговорочно доверяли ему. Но иную позицию занимало высшее командование крепости.

Измена в штабах

Из телеграммы начальника укрепрайона Порт-Артура генерал-адъютанта Анатолия Стесселя Николаю II. 23 августа 1904 года.

"Начиная с 6 августа и по 10-е неприятель беспрерывно штурмовал фронты крепости. Убыль у нас огромная, особенно в офицерском составе. Но Бог нам помощник, и я имею честь донести Вашему Императорскому Величеству, что все штурмы отбиты; груды тел японцев тысячами трупов кольцами обогнули форты, батареи и укрепления.

Все наши начальники и солдаты — герои. Но и среди достойных есть достойнейшие, и таковы: генерал Кондратенко, полковник Ирман, генерал Смирнов, полковник Третьяков, полковник Рейс и подполковник Иолшин. Прошу благословения и молитвы Вашего Величества и матушек цариц. Стессель.

Согласитесь, трудно поверить, что, отправляя эту телеграмму царю, Стессель уже вынашивал планы сдачи крепости. Однако, это именно так... Средней руки штабист мирного времени, Стессель был совершенно негодным генералом для войны. Его боевые заслуги заключались в разгроме плохо вооруженных китайских повстанцев. В карьере Анатолия Михайловича эта страничка была отмечена орденом, но сильно попахивала мародерством: этот генерал неплохо нажился на грабежах китайских дворцов. Делец по натуре, начальник укрепрайона не брезговал взятками во время строительства фортов Порт-Артура. Естественно, честный и порядочный Кондратенко был настоящей костью в горле. Стессель в душе люто ненавидел Романа Исидоровича, но виду не подавал и вынужден был признавать его заслуги.

Кондратенко же, далекий от каких бы то ни было интриг, видел в Стесселе прежде всего своего непосредственного начальника, а также человека с государственным мышлением, к чему того обязывала должность. Роман Исидорович и мысли не допускал о капитуляции, но прекрасно понимал, что полная блокада не может длиться вечно: рано или поздно иссякнут боеприпасы, кончится продовольствие. 1 октября Кондратенко направил Стесселю письмо следующего содержания:

"В настоящее время, пока Порт-Артур держится, наши неудачи на других театрах войны нельзя еще считать особенно унизительными. Но если к этим неудачам присоединится потеря Порт-Артура и находящегося здесь флота, то в сущности кампания безвозвратно проиграна и наш военный неуспех принимает унизительные для нашего государственного достоинства размеры. Рассчитывать на своевременную выручку Порт-Артура нашей армией или флотом едва ли возможно. Единственным почетным выходом из такого положения является поэтому заключение теперь, до падения Порт-Артура, мирных условий, которые несомненно можно установить не унизительными для народного самолюбия.

Очень вероятно, что Государю доносят о событиях, освещая их несколько в разрезе с действительностью. Истинное, правдивое верноподданическое донесение могло бы, может быть, устранить большую беду от нашей родины. Посему, как высший представитель здесь государственной власти и лицо, облеченное Царским доверием, не признаете ли, Ваше Превосходительство, возможным, шифрованной телеграммой на имя Его Величества, донести об истинном положении здесь, на Дальнем Востоке".

Письмо это осталось без ответа. Впрочем, возможно, ответ был дан Стесселем в устной форме, однако никаких практических шагов, как известно, за этим не последовало. Бессмысленная дальневосточная бойня продолжалась. В стране с пугающей быстротой вызревала революция. Чтобы не допустить ее, политики все еще надеялись на "громкую победу в маленькой войне", а промышленники жирели на военных заказах. Большая беда, о которой говорил Кондратенко, надвигалась неотвратимо. На горизонте уже маячили Цусима и позорный Портсмутский мир. За горизонтом — мировая война и гибель империи.

Пятьдесят шагов

Итак, в Петербурге никто ничего не предпринимал, чтобы остановить войну, хотя еще было время. Изнемогая от ран и цинги, оборванный, полуголодный гарнизон Порт-Артура под командованием генерала Кондратенко продолжал отбивать японские штурмы. Люди надеялись на Россию. Верили. Ждали. И в тысячный раз отчаянно бросались на врага в штыки...

Кондратенко не теряет присутствия духа. Он чувствует свою ответственность и намерен сражаться до последнего.

В случае истощения снарядов у нас остаются патроны, а после истощения запасов патронов остаются штыки. Таким образом, средства для обороны с врагом еще далеко не все исчерпаны. По данным крепостного интендантства, запасов продовольствия может хватить до 1 января 1905 года, каковой срок и следует пока считать предельным сроком обороны... Японцы начали весьма энергично продвигаться вперед осадными работами. Особенно упорно продвигались они к форту 2, к которому подошли ходами сообщения на 50—60 шагов. В числе осадных батарей противника появились батареи из гаубиц или мортир 11-дюймового калибра (279,4 мм, Ко), наносящие сильный вред как стоящему в гавани флоту, так и казематированным постройкам на фортах и батареях...

Полсотни шагов до форта N 2 японцы смогли преодолеть только через три месяца, когда их 11-дюймовки превратили некогда монолитные стены русской крепости в уродливое нагромождение бетонных глыб, а взрывы подземных фугасов исказили очертания сопок. Но не отчаянная храбрость нападавших и не опустошения, производимые осадной артиллерией, позволили японцам захватить ключевой русский форт. Крепость продержалась бы еще, по крайней мере, до названного предельного срока обороны, если бы не предательство порт-артурского начальства. И если бы не куда более страшное предательство некоторых царских политиков, которые палец о палец не ударили, чтобы успеть заключить достойный мир с Японией, как предлагал Кондратенко. Этим они сделали оборону Порт-Артура бессмысленной, а гибель тысяч его защитников — напрасной.

Вечером 2 (15) декабря 1904 года генерал Кондратенко прибыл на форт N 2. Японцы немедленно начали бомбардировку форта тяжелыми 11-дюймовыми снарядами. Один угодил в каземат, где в тот момент находились Кондратенко и сопровождавшие его офицеры. Страшный взрыв погубил всех... Что это — шальное попадание, роковая случайность войны? Нет! Достоверно известно, что японцам кто-то сообщил, что генерал выехал на передовую. По одной из версий, этим "кем-то" был генерал Александр Фок, предавший Кондратенко с благословения Стесселя. По другой — сам Стессель. По третьей — кто-то из штабных офицеров, присутствовавших при отправке Кондратенко на позиции. Разгадка этой тайны, возможно, кроется в архивах японской разведки. Но такие архивы не открываются даже через сто лет...

Всего через 18 дней после гибели генерала крепость была сдана неприятелю.

Беспамятство

В 1905 году, вскоре после окончания войны, прах Романа Исидоровича Кондратенко был перевезен в Санкт-Петербург и торжественно захоронен в Александро-Невской лавре. В честь доблестного генерала был установлен обелиск в Николаевском инженерном училище. Именем Кондратенко были названы корабль Балтийского флота и 25-й Восточно-Сибирский стрелковый полк, который после войны дислоцировался в Иркутске. На карте Владивостока появился полуостров Кондратенко.

После прихода к власти большевиков и революционных потрясений, русский генерал, "душа обороны Порт-Артура", как и многие другие герои России, был предан забвению. 25-й стрелковый полк расформировали. Эсминец пустили на металлолом. Фамильный склеп в Александро-Невской лавре был разграблен и уничтожен, а обелиск — снесен.

Есть достойный наследник

20 сентября исполнится 130 лет со дня открытия Иркутского юнкерского училища. Его выпускники сражались под командованием Кондратенко в осажденном Порт-Артуре. Его учебные корпуса находились по соседству с прославленным 25-м полком. И юнкерское училище, и порт-артурская дивизия Кондратенко комплектовались в основном сибиряками, уроженцами Иркутской губернии.

В 1995 году Иркутский военный авиационно-инженерный институт, который располагается на месте бывшего юнкерского училища, официально принял на себя традиции своего предшественника и его отличительный знак — георгиевский эмалевый крест. Наверное, было бы логичным и правильным присвоить имя выдающегося русского военачальника, генерал-лейтенанта Кондратенко этому знаменитому военному вузу современной России. Скрепить разорванную революционными потрясениями боевую традицию нашей армии и увековечить имя героя в поколениях выпускников-иркутян.

"Никакой штурм не может быть страшным, если мы решили до конца выполнять данную нами присягу" — эти слова Романа Исидоровича Кондратенко могут стать достойным девизом ИВАИИ.

Источник - Андрей Давыдов