История семьи фаберже. Доходный дом Я.А

Был колокольный мастер Иван Ферстер. Служил он в Петропавловском соборе , был принят на службу в Россию по личному указанию Петра I. Дом Ферстера сгорел при пожаре в 1736 году.

После пожара Ферстер долго не мог построить новый дом. На участке в 1740-х годах имелся лишь фундамент. После смерти Ферстера имение принадлежало его сыну, унаследовавшему профессию отца. При нём дом был наконец-то построен. В 1749 году он принадлежал уже портному мастеру Мартыну Крыгеру, при котором здесь велось торговля картинами. Тогда же дом выставлялся на аукцион но продан не был. В 1755 году участок приобрёл обер-секретарь Сената Александр Иванович Глебов, который тогда же женился на владелице дома № по Большой Морской улице Марии Симоновне Чоглоковой. Спустя полтора месяца она умерла, в память о ней в доме №24 устроили домовую церковь равноапостольной Марии Магдалины.

В 1760 году участок принадлежал переводчику поручику Францу Вернезоберу. Затем - советнице Марье Ивановне Крузе, которая в 1764 году продала его фабриканту галантерейных вещей (ювелиру) Жану Пьеру Адору. В 1774 году здесь работала ювелирная фабрика. Её совладельцем, вероятно, был ювелир Луи-Давид Дюваль, проживавший, по всей видимости, здесь же. В 1782-1884 годах участок принадлежал золотых дел мастеру Адору, вероятно сыну Жана Пьера. Его звали Иваном Ивановичем. Работы Адора и Дюваля ныне хранятся в Особой кладовой Эрмитажа.

К 1797 году дом №24 был трёхэтажным, справа от него находились ворота. В 1800-х годах им владела вдова Адора Анна Абрамовна. В 1822 годах - ювелир Дюваль, один из сыновей или внуков Луи Давида. В 1836 году зданием распоряжалась госпожа Адамс, при которой была увеличена высота третьего этажа.

В 1830-х годах здесь работала книжная лавка Луки Диксона, чрезвычайно популярная у петербуржцев. Ей пользовался А. С. Пушкин. В 1837 году в доме №24 жил родственник М. Ю. Лермонтова Александр Васильевич Хвостов, служивший в Азиатском департаменте Министерства иностранных дел.

Некоторое время участком владел купец Фейгель. В 1840-х годах - купчиха Анна Ивановна Поцелуева, владелица многих петербургских домов. С 1850 по 1898 год участок принадлежал семье Золотовых. Сначала - надворному советнику Павлу Сергеевичу, затем ротмистру гвардии Владимиру Павловичу. Для П. С. Золотова дом перестраивал архитектор П. Жако.

В 1898 году за 407 000 рублей участок приобрёл санкт-петербургский потомственный почётный гражданин, купец 2-й гильдии Карл Фаберже. В то время Карл Фаберже был оценщиком и поставщиком императорского двора. В 1899-1900 годах располагающееся здесь здание было полностью перестроено по проекту Карла Карловича Шмидта, двоюродного племянника Фаберже. Нижний этаж был предназначен для торгового зала. Отделку фасада осуществила фирма "Кос и Дюрр". Фасад отделан одной породой красного гангутского гранита. Камень обработан разными приёмами, что создаёт впечатление многообразия форм отделки.

Фирме Фаберже дом №24 принадлежал до 1917 года. Кроме торгового зала здесь располагались бухгалтерия, студия дизайнеров и скульпторов, собрание моделей, мастерские. В верхнем этаже находилась 15-комнатная квартира хозяев. По словам Е. Фаберже:

"... особенно хороши были... рабочая комната и кабинет, обшитые дубовыми панелями; самой интересной и роскошной была библиотека высотою в два этажа, изящным был будуар" жены Карла Фаберже Августы Богдановны [Цит по: 1, с. 141].

В доме Фаберже был оборудован уникальный сейф, который находился под током и поднимался на ночь на второй этаж. Это не помешало его ограбить в 1918 году.

В настоящее время в доме №24 продолжает работать ювелирный магазин, который принадлежит совсем другим хозяевам. В торговом зале сохраняются старые дубовые прилавки.

У охотников за пропавшими сокровищами семьи Фаберже своя «святая троица» — усадьба Левашово, голубятня и «приметное дерево» на финской границе.

Карл Густавович Фаберже — ювелир, продолжатель ремесла своего отца. Владелец ювелирной фирмы при царской власти. Имел трех сыновей.

В 1900 году Карл Фаберже обзавёлся дачей в Левашове, недалеко от Осиновой Рощи. Дом усадебной архитектуры конца XIX века — в виде английского коттеджа — был построен по проекту архитектора Карла Шмидта. В 1907 году Карл Густович подарил усадьбу своему второму сыну, Агафону Фаберже. В том же году Агафон приступил к её перестройке, которой руководил Иван Гальнбек, работавший в фирме Фаберже художником. Обновлённый 2-этажный дом в стиле модерн был полностью закончен в 1908 году

К тому моменту Агафон Карлович (1876-1951) уступал своему отцу разве что в известности — у него было собственное ювелирное производство, к тому же он слыл лучшим в России оценщиком драгоценных камней и с 22 лет служил экспертом Бриллиантовой комнаты Зимнего Дворца. Световые потолки, просторные залы, причудливые очертания стен — в лучших традициях популярного тогда модерна. И очень быстро дачу Фаберже стали называть не иначе, как «малым Эрмитажем» — настолько великолепна была коллекция старинных гобеленов, антикварной мебели, полотен лучших европейских художников и, конечно, ювелирных шедевров с клеймом Фаберже.

Агафон Карлович был ювелиром не только по профессии, но и по мироощущению. Чего стоят только солнечные часы из живых деревьев, подобные знаменитому пушкинскому циферблату в Михайловском, или изразцовый камин, бросающий вызов печи в Меньшиковском дворце Петербурга, где ни один узор не повторяется дважды! А ещё — рисунок паркета в одном из залов особняка, упорно наводящий на мысль о Тронном зале Зимнего Дворца.

О былом убранстве дачи Фаберже теперь можно узнать лишь из архивных документов Левашовского исполкома. Когда 18.9.1919 особняк подвергся очередному и уже более квалифицированному обыску, сотрудник отдела по охране, учёту и регистрации памятников искусства и старины Б.Н. Молас отметил в докладной записке: «трудно себе представить, до какой степени жившей на даче Фаберже воинской частью была изуродована и покалечена вся без исключения богатая и высокохудожественная обстановка. Все картины проткнуты штыками; вся обивка с мебели сорвана; все инкрустированные и мозаичные столы и в особенности многочисленные стилевые (Людовик XVI), комоды, шкафы, шифоньеры и бюро исковерканы; все книги ободраны, то есть без переплётов и иллюстраций, а большинство разодрано на кусочки».

Тогда «кладоискатели» обнаружили за перегородкой изолированную комнату. В присутствии представителей райкома партии и Петроградского укрепрайона она была вскрыта. В ней оказалось большое количество драгоценных камней, медалей, ваз и картин. Позже в дом явились представители комитета обороны и изъяли ценности без составления акта и без описи. Все вещи были уложены в 10 ящиков и увезены на автобусе. Сверх этого было взято две картины и большая книга-альбом в железном переплёте. В числе увезённых предметов — огромная коллекция почтовых марок и свыше 1700 драгоценных камней разных размеров.

Агафон задержался в Петрограде, чтобы закончить дела — и был арестован как «буржуазная контра» по доносу. Как «особо опасный элемент», его отправили в концлагерь, и там трижды за год с небольшим водили на расстрел, но каждый раз «внезапно» миловали. Секрет такой лояльности во многом объяснялся тем, что только Агафон Карлович мог рассказать, где спрятаны несметные сокровища Фаберже. По крайней мере, на это могли надеяться чекисты. Ведь было известно, что его отец бежал из России, взяв с собой только небольшой саквояж. В нем, кроме смены белья, ничего не было.

В 1920 году Агафон Карлович вышел на свободу по амнистии и ему, словно в издевку, поручили оценивать крупные партии бриллиантов и ювелирных изделий, которыми большевики намеревались расплачиваться с Западом. На многих из этих сокровищ стояло клеймо с фамилией Фаберже. Из имущества у некогда богатейшего ювелира были только башмаки, драное пальто да картина, припрятанная на черный день у знакомых. В декабре 1927 года Агафон Фаберже с женой и сыном по льду Финского залива бежал в Финляндию.

Евгений Фаберже не был сторонником большевиков, особенно после того, как однажды они очень настойчиво постучались в его квартиру на Большой Морской, чтобы конфисковать отцовское наследство. К тому времени молодой человек оборудовал у себя дома лифт-сейф, где прятал букетики из самоцветов и усыпанные алмазами шкатулки. Квартира была срочно сдана в аренду швейцарскому посольству — чекисты не имели права устраивать обыск на неприкосновенной территории дружественного государства. Но тайник все-таки был обнаружен. Хотя смекалистый Евгений и успел перепрятать небольшую часть драгоценностей.

Судьба изъятых художественных ценностей до сих пор неизвестна. Вероятно, эта коллекция вошла в состав «алмазного фонда Политбюро», созданного в том же 1919 году на случай свержения советской власти. Известно, например, что у Якова Свердлова дома и на работе хранилась часть этого «фонда» в виде отборных бриллиантов. Однако все это была лишь малая толика состояния семьи Фаберже.

Историки говорят, что, подключив к делу жену и бывшего акционера фирмы Бауэра, Агафон выбрал тайное место, куда захоронил чемоданы, набитые рубинами. А дальше версии расходятся. Одни считают, что богатство спрятано на финской границе под приметным деревом. Спасаясь от погони, Фаберже с женой пробрались туда тайком. Другие говорят, что драгоценности до сих пор покоятся в земле усадьбы Мудули под Ригой. А третье место — это все та же дача Фаберже в Левашово. Помимо разграбленной потайной комнаты, здесь, по всей видимости, существует или существовал ещё один клад. По крайней мере, о нем свидетельствовал брат Агафона, Евгений Фаберже (1878-1960). Он до конца жизни твердил, что собственнолично закопал здесь, в парке, чемодан с бриллиантами стоимостью около пяти миллионов царских рублей

В разграбленном особняке в Левашово жизнь продолжалась и после смены эпох. Большевики устроили здесь санаторий для чинов НКВД, а во время Блокады здесь разместили госпиталь.

Ныне дача Фаберже — один из уникальнейших памятников усадебной архитектуры XIX века, памятник федерального значения — на грани обрушения. От былой роскоши сохранились мраморная лестница внутри огромного здания, дубовые перила да каким-то чудом уцелевшая в одной из комнат изразцовая печь. Каретная, конюшня, гараж, ледник, 2-этажный корпус для прислуги — всё это нуждается в скорейшей реставрации.

На втором этаже — кабинет мастера. Маленький закуточек, где можно двумя руками коснуться сразу обеих стен, был любимой комнатой Карла Густавовича. Когда-то здесь было сердце дома — сейф Фаберже. И вместо битого бетона и мышей на полках в бронированных стенах стояли шедевры ювелира.

В большом зале сохранилась голландская изразцовая печка. Несколько лет назад на дачу попала женщина-реставратор. Красота голубой плитки ослепила ее, и она решила восстановить это чудо. Теперь печь одиноко украшает ободранную стену.

Витражное стекло в окне цокольного этажа, дубовая парадная, едва заметные изображения золотых лютней на стене. В 50-х годах здесь устроили детский садик для отпрысков партийной элиты, и орнаменты залепили штукатуркой. На полу в гостиной до сих пор лежит крест из-под новогодней елки, на двери прибита табличка с надписью "Столовая".

Владельцы удачи меняются часто. После развала СССР дом купил новый русский, выкинул хлам и уже планировал реставрацию, но прогорел.

Потом объявилась внучка Фаберже из Дании, сделала десяток фотографий и уехала. В 2007 году дача Фаберже была передана Горному институту. Там будет музей — филиал Горного института. Восстановить из руин Малый Эрмитаж и перевезти туда бесценную коллекцию в Горном институте хотят года через три (информация 2009г). Кстати, в коллекции Горного института есть 20 ювелирных редкостей, возможно, из той самой комнаты-сейфа. Животные с бриллиантовыми глазами, одна такая фигурка стоит тысяч 20 долларов и табакерка из агата и золота, в 10 раз дороже.

К. Фаберже и Ф. Бирбаум.

До сих пор в Левашово болеют золотой лихорадкой. Старый сторож, охраняющий полусгнивший особняк, не раз прогонял из приусадебного парка подростков с металлоискателями, которые, надо сказать, кроме пивных пробок, ничего не находят.

Впрочем, известно, что в 1990-х годах в Москве клад Фаберже и в самом деле нашли. Он был спрятан в доме одного из бывших директоров московского филиала фирмы. В жестяной коробочке из-под конфет, замурованной в стену, оказались 17 ценнейших ювелирных изделий из золота и драгоценных камней.

Дом-яйцо в Москве по адресу улица Машкова, 1 был построен на этом месте в 2002 году. Ни одно современное здание в столице не вызывало столь бурных дискуссий, при которых оценки высказывались от восторга до полного неприятия.

Как бы там ни было, но это место стало новой достопримечательностью города, здание вошло во многие московские путеводители, как одно из самых интересных и красивых жилых строений «лужковской» эпохи в градостроительстве, когда за деньги и благодаря связям в Москве можно было построить и не такое.

Фото 1. Дом-яйцо, напоминающий творение Фаберже, в районе Чистых прудов

История строительства и проектирования дома «Яйцо Фаберже»

Идея проекта столь необычного дома в форме пасхального яйца возникла у архитекторов Сергея Борисовича Ткаченко и Олега Львовича Дубровского. Их соавтором можно назвать и скандально известного галериста Марата Александровича Гельмана, который собирался возвести родильный дом в израильском Вифлееме.

Именно Гельман и Ткаченко накануне Миллениума сошлись на том, что наиболее оригинальным решением будет строительство дома-яйца, но до практического завершения идеи так и не дошли. Правда, Сергей Борисович не оставил этих помыслов, наверняка, решив - пусть не на земле обетованной, но хотя бы в Первопрестольной столице такой дом должен появиться.

Фото 2. Творение архитектора Ткаченко стоит на улице Машкова, 1 в Москве

Высказывались предположения, что аргумент заключался в том, что у большинства людей сегодня, да и тогда, ассоциировались с Михаилом Булгаковым, написавшим повесть «Роковые яйца», а там недалеко и до нарядно-пасхального яйца Фаберже.

Такой проект дома девелопер отверг, и его реализация была осуществлена в другом виде уже в районе - на Машкова, 1.

Со слов самого архитектора Ткаченко, понадобилось немало времени, чтобы сначала «уболтать» самого заказчика, ссылаясь на то, что тот таким необычным зданием возводит себе прижизненный памятник, а затем и власти, которые не соглашались в историческом районе Москвы видеть какой-то дом-яйцо.

Строительство велось полулегально. Оформление документов, согласования и необходимые экспертизы велись уже постфактум, когда дом уже стоял. Интересно заметить, что в первоначальных документах работы значатся, как «реконструкция строения с возведением 8-этажной пристройки с подземной стоянкой… и флигелем». Флигель - это и есть будущий дом-яйцо?

Интересно, но нигде еще так и не был назван действительный заказчик строительства. Молчит и архитектор Ткаченко!

Интересные цифры и факты о «здании-яйце» на Чистых прудах

Приведем интересные цифры и занимательные факты из истории этого необычного московского строения в районе Чистых прудов:

• общая площадь - 342 квадратных метра.
• высотность здания - 4 этажа: на первом уровне, выполненном в ассоциативных формах ножек-волют и с устройством окон-иллюминаторов, вход в здание; второй и третий уровни с оконными проемами в глубоких нишах предназначены для жилья; последний уровень - мансарда, выполненная в форме шапочки, по контуру обрамленной широким карнизом.
• стены дома-яйца возведены из кирпича и утеплителя, с использованием металлического каркаса. Толщина «скорлупы» достигает величины в 64 сантиметра.
• крыша строения обшита медными листами, а фасады обложили керамической плиткой.
• высота потолков первых трех этажей - 3,2 метра, наибольшая высота потолка мансарды - 4,5 метра.
• всего в доме устроено 5 комнат. Из инженерных систем стоит отметить лифт со стеклянной кабиной, приточную вентиляцию и систему тонкой очистки воды.

Большая Морская улица - одна из самых красивых и "парадных" в Петербурге, а дом №24 - один из самых красивых на Большой Морской. Неудивительно - ведь это здание было выстроено по заказу Карла Фаберже, самого знаменитого ювелира России (а то и всего мира).

История компании Фаберже

Основатель знаменитой династии, Карл Фаберже , был потомственным ювелиром - у его отца Густава в Петербурге было свое дело, но весьма скромное. Первые работы мастерской Фаберже особенного интереса не представляли и почти не отличались от работ прочих ювелиров тех времен. "Неуклюжие золотые браслеты, модные в то время, броши и медальоны с цепочками и застежками... они украшались камнями и эмалью..." - так описывают раннюю продукцию фирмы.

Но к середине 1880-х годов, когда к Карлу Фаберже присоединился его 20-летний брат Агафон, изделия Фаберже начали трансформироваться в самобытный стиль ювелирного дела. Именно в это время возникает большинство "тем и сюжетов", которые впоследствии прославят Фаберже: знаменитые пасхальные яйца, фигурки животных, цветы... В отличие от большинства ювелиров того времени, братья Фаберже не просто следовали модным тенденциям, но искали вдохновения в античности, в восточном искусстве, в своих многочисленных путешествиях по мировым культурным столицам. Постоянным источником вдохновения для братьев был и Эрмитаж: они тщательно изучили все представленные там эпохи, копировали старинные украшения и использовали их мотивы в своих новых композициях. Заграничные антиквары, узнав о способности братьев в точности копировать старинные ювелирные изделия, неоднократно предлагали им исполнить те или иные работы, но без наложения фирменных клейм Фаберже - но братья, разумеется, отказывались от таких сомнительных предложений.

Да им и не было нужды заниматься подобными вещами - в заказах и так не было отбоя. И какие это были заказы! Так, будущий император Николай II приобрел жемчужное с бриллиантами ожерелье Фаберже ценой 166500 рублей в качестве обручального подарка своей невесте, принцессе Алике Гессен-Дармштадтской; Александр III купил для нее же у Фаберже другое колье, ценой 250000 рублей. Императорская семья заказывала у Фаберже сервизы, подарки для заграничных путешествий, несметное количество сувениров для коронации Николая II, а впоследствии и празднования 300-летия Дома Романовых. А после участия во Всемирной выставке в Париже 1900-го года фирма Фаберже стала знаменита и за рубежом.

В предреволюционные годы компания Фаберже достигла немыслимых высот. За 10 лет (с 1907 по 1917) в одном только лондонском филиале было продано более 10 тысяч предметов, а во всем мире - более 200 тысяч. Триста ювелиров работали на фирму в Петербурге и еще двести - в Москве. За изделиями Фаберже к берегам Невы приплывали даже из Америки.

Продукция

Ниша, которую заняла фирма Фаберже, касалась не столько ювелирных украшений, сколько "полезных" предметов роскоши - часов, звонков, ламп, рамок для фотографий, ручек для зонтиков и тростей, портсигаров, письменных приборов и прочих вещиц, полезных в быту, но при этом мгновенно узнаваемых и подчеркивающих статус их владельца. Иногда эти вещицы были сделаны из золота и серебра, иногда - просто из дерева и эмали, но в любом случае они были безупречно элегантны и ценны.

Еще одной отличительной особенностью фирмы Фаберже была новизна - представители Фаберже каждый год выпускали в свет новинки, а непроданные вещи, согласно легенде, в конце года отправляли в переплавку. “...Если сравнить с моим делом такие фирмы, как Тиффани, Бушеран, Картье, то у них, вероятно, найдется драгоценностей больше, чем у меня. У них можно найти готовое колье в 1.500.000 рублей, - говорил Фаберже журналистам. - Но ведь это торговцы, а не ювелиры-художники. Меня мало интересует дорогая вещь, если ее цена только в том, что насажено много бриллиантов или жемчуга.”

Пасхальные яйца для императорской семьи

Что касается знаменитых пасхальных яиц Фаберже, то первое из них было изготовлено в 1885-м году по заказу императора Александра III. С тех пор Фаберже создавал пасхальные яйца для императорской семьи одно за другим: для Александра III, который каждый год дарил их своей жене Марии Федоровне, и для Николая II, который заказывал их в качестве подарков для матери и жены. В общей сложности по императорским заказам было создано 54 пасхальных яйца Фаберже (10 для Александра III и 44 для Николая II); до наших дней дошли 45 из них. Заказывая Фаберже новые пасхальные яйца, и Николай, и Александр полагались на фантазию ювелира; обязательных условий было лишь три - яйцеобразная форма, отсутствие повторов и "сюрприз". Последний, как правило, был связан с каким-нибудь событием в жизни императорской семьи: рождением, годовщиной, коронацией, совершеннолетием.

"Сюрпризами" становились миниатюрные модели из драгоценных металлов, ювелирные изделия, изображения людей, событий и мест, значимых для императорской семьи (портреты детей, рисунки резиденций, модели кораблей, на которых плавал Николай II). Некоторые "сюрпризы" можно было увидеть только после извлечения из яйца, некоторые просматривались сквозь прозрачную оболочку яйца. Одним из самых знаменитых "сюрпризов" стал, например, крошечный, но очень точный макет Гатчинского дворца и прилегающих территорий, с крошечными деревьями и фонарями; другим - макет Медного Всадника. Отдельного упоминания достойна коронационная карета из пасхального яйца "Коронационное": в этом макете каждая крошечная деталь была действующей: ручки поворачивались, дверцы закрывались, ремешки амортизировали, корпус - покачивался на шасси. То же самое можно сказать и о действующей модели поезда из пасхального яйца "Великий Сибирский путь": он был точной копией локомотива и вагонов транссибирского экспресса!

Над многими из яиц Фаберже работал больше года, но сюрприз при этом сохранялся до последнего момента даже от самого императора. В назначенный срок яйцо преподносилось царю либо лично Карлом Фаберже, либо его сыном Евгением Карловичем - и встречалось всегда с восторгом.

Дом на Большой Морской

Место для постройки дома Фаберже было выбрано не случайно. Большая Морская улица в XIX веке была настоящей Меккой для ювелиров. Здесь находились магазины всех крупнейших конкурентов Фаберже: Болина, Бутца и других. Сам Карл Фаберже много лет жил в доме №16 по Большой Морской: здесь выросли его сыновья, здесь был открыт первый магазин. Поэтому, решив построить "главный офис" фирмы Фаберже, владелец купил участок именно на Большой Морской.

Автором проекта дома, призванного стать и магазином, и мастерской, стал архитектор К.К. Шмидт - сын двоюродной сестры Карла Фаберже. Главный фасад выполнен в стиле модерн с элементами англо-готического стиля: тяжелые полуколонны из полированного красного гранита первого этажа только подчеркивают легкость и устремленность вверх следующих этажей с зеркальными окнами.

Строительство удалось осуществить всего за два года - 1899-1900-й. На первом этаже открылся магазин золотых и бриллиантовых украшений, на остальных (а также в дворовых флигелях) разместились многочисленные мастерские, оборудованные по последнему слову техники. На последнем же этаже работала собственная художественная студия, где талантливые молодые дизайнеры придумывали новые шедевры. Административные помещения и 15-комнатная квартира самого Карла Фаберже тоже нашли себе место на Большой Морской, 24.

Особое внимание при отделке внутренних помещений дома на Большой Морской уделили безопасности хранящихся в нем ювелирных изделий. Для них был специально сконструирован уникальный сейф-лифт, изготовленный в Берлине: он находился под током, а на ночь поднимался на второй этаж. Это, впрочем, не помешало его ограбить в 1918-м.

Сейчас на первом этаже Дома Фаберже по-прежнему работает ювелирный магазин. Никакого отношения к прежним владельцам он, конечно, не имеет. Но, зайдя внутрь, можно увидеть старинные дубовые прилавки - те самые, доставшиеся новым владельцам "в наследство" от Карла Фаберже.

Слон, жираф и другие животные

Существует легенда, что друг Карла Фаберже, сахарозаводчик Л.И. Кёниг, однажды отправился на лечение в Африку. Спросив у друга, что ему привезти из далекой страны, он услышал в ответ шуточное "Жирафа!".

Через несколько месяцев на второй этаж дома на Большой Морской, 24 заявился дворник и, оглядев потолок барской квартиры, задумчиво заявил: "Так яму никак не пройтить в ворота!" Подойдя к окну, изумленный ювелир увидел огромную толпу, а в ее центре... самого настоящего жирафа, который действительно никак не проходил в ворота. Похоже, Кёниг был человеком слова... Подарок пришлось отправить в зоологический сад.

А вот более достоверная история из мемуаров Олега Агафоновича Фаберже "Блестки": "...В обязанности отца входило наносить визиты самым уважаемым клиентам. Последней его поездкой перед первой мировой войной стало путешествие на Цейлон - посещение магараджи, чье имя, к сожалению, в моей памяти не сохранилось. Пребывание на Цейлоне было достаточно длительным, несколько раз отцу довелось совершать проездки на слонах, и он прямо-таки влюбился в этих добрых и умных животных. Это не осталось незамеченным махараджей, и когда наступил момент прощания, отца пригласили во внутренний двор дворца. Там стоял большой и красивый слон - подарок хозяина отцу в знак благодарности за всю ту радость, которую наши художественные изделия доставляли царственной семье в течение многих лет! И вот на отца буквально свалился хорошо обученный слон, а он не ведал, с какой стороны к нему подступиться.

Наконец все единодушно пришли к мнению, что он заберет слона в Россию, как только подготовит все у себя в Левашове - построит подходящую «конюшню» и оборудует достаточных размеров загон. Эти работы шли полным ходом, и прервала их лишь разразившаяся в 1914 году мировая война. Так мой отец к своему большому огорчению лишился личного слона. Что же касается слона, то ему повезло: ему удалось избежать жизни в довольно-таки холодной и снежной стране. Он остался в своей естественной среде с ее теплым климатом, и к тому же слону не пришлось испытать на себе всех прелестей российской революции..."

Дом Фаберже Модерн

Пам. арх. (регион.)

1899-1900 - арх. Шмидт Карл Карлович

Участок дома № 24 принадлежал колокольному мастеру Христофору Ферстеру, которого принял на службу Петр I в 1720 г., для игры в колокола на часах на шпице Петропавловской крепости.

С середины XVIII в. более 50-и лет дом принадлежал семье Адор, глава которой был фабрикантом солода, а сын - золотых дел мастером. В особой кладовой Эрмитажа хранятся около 20 вещей работы И. Адора.

В начале 1830-х годов владельцем дома был еще один ювелир англичанин Дювелл. В 1836 г. дом перестраивал архитектор П. Жако.
В 1830-е гг. здесь находилась лавка книготорговца Луки Диксона, у которого Пушкин покупал иностранные книги, часто в долг, который после его смерти был оплачен опекой.

Здание сложной архитектуры с затейливым декором отделано всего одной породой камня - красным гангутским гранитом. Но гранит обработан различными фактурами, и поэтому он имеет разные оттенки. Цокольный этаж здания с массивными колоннами выполнен в полированной фактуре, усилевшей сочный красный цвет гранита. Колонны сложной формы высечены из огромных блоков однородного по структуре гранита, но в некоторых местах в них видна свойственная гангутскому граниту полосчатость. Над колоннами помещены плиты особо темного красного цвета. Арки над окнами-витринами сложены из камней клинчатой формы, вытесанными из полосчатой (гнейсовидной) разновидности гранита. Полосчатый узор камня расходится по радиусам от центра арок. Верхние этажи облицованы плитами в мелкоточечной обработке, что придает граниту дымчатый светло-розовый цвет. Наличники окон и другие детали выполнены в фактуре "скалы"и имеют более темный розовый цвет.

1924: Акционерное Общество «Аркос» в Лондоне, Петроградская контора; Смешанное Акционерное Общество «Русское Общество Торговли» «Русот»; Комиссионная контора, «Аркос», ул. Герцена (б. Морская), 24. («Весь Ленинград - 1924". С. 162, 163, 196)

1925: Управление начальника сплава Северо-Западного района («Начсплав»); Северо-Западный Лесопромышленный Трест («Севзаплеспром»); «Аркос» Акционерное Общество в Лондоне, Ленинградская контора; «Русот»; Смешанное Акционерное Общество «Русское Общество Торговли», ул. Герцена (б. Морская), 24. («Весь Ленинград - 1925". С. 283, 294, 307, 308)

В интервале 1923-1925 норвежского консульства нет.

1926-1927: Норвежское Консульство, ул. Герцена (б. Морская), 24. ("Весь Ленинград - 1926», С. 17; Весь Ленинград - 1927», С. 11)

1928: Всесоюзно-Западная Торговая Палата; Ленинградское Кредитно-Промысловое Кооперативное Товарищество «Кустарь»; Ленинградское Общество кустарей и ремесленников; Всесоюзный химический синдикат, Ленинградское Областное отделение; «ЮМТ» — Южный Машиностроительный Трест, Ленинградское агентство; «Торгсбыт» Товарищество на вере, ул. Герцена (б. Морская), 24. ("Весь Ленинград и область - 1928», С. 111, 172, 205, 432, 434, 439)

1928: "РуссНорвегоЛес", Онежское русско-норвежское акц. общество (лесоустройство) - ул. Герцена, 24 (. С.266)

1929: Кустарь, кредитно-промысловое кооперативное товарищество; «Ленжет» (государственный жировой трест); « Бумсиндикат» (Всесоюзный синдикат бумажной промышленности), Ленинградское отделение; «Химсиндикат» (Всесоюзный химический синдикат), Северо-Западное отделение; «Торгсбыт» Товарищество на вере, ул. Герцена, 24. (Путеводитель по Ленинграду Ленинград - 1929 г., с. 62, 62, 64, 66, 70)

1929: «Артель-кредит» промыслово-кредитное кооперативное товарищество производственных артелей и

ремесленников, ул. Герцена, 24. (Путеводитель по Ленинграду Ленинград - 1929 г., с. 62,)

1930: Кооператив металлической группы «Ленинградский Эмальер»; Кооператив строительной группы «Экономстрой»; Кооператив «Реалснаб»; «Бумсиндикат» Всесоюзный синдикат Бумажной промышленности, Ленинградское отделение, ул. Герцена (б. Морская), 24. ("Весь Ленинград и область - 1930», С. 198, 202, 206, 449)

1931: Ленинградский Областной Союз касс взаимного Страхования и взаимопомощи Промысловой Кооперации «Леноблпромсоюзкасс», и 3 нижеследующие межрайонные кассы промыслового страхования: Володарская, Смольнинская и Пригородная; «Ленгорт» - Ленинградская Государственная Объединенная Областная контора Розничной Торговли, ул. Герцена (б. Морская), 24. («Весь Ленинград - 1931". С. 216, 386)

1932; «Инснаб» Ленинградское Областное отделение, ул. Герцена (б. Морская), 24. («Весь Ленинград - 1932". С. 231)

1933: «Инснаб» Всесоюзная контора по снабжению иностранцев, Ленинградское отделение, ул. Герцена (б. Морская), 24. («Весь Ленинград - 1933". С. 160)

1934: «Инснаб» Всесоюзная контора по снабжению иностранцев, Ленинградское областное отделение; Промтоварный магазин, ул. Герцена (б. Морская), 24. («Весь Ленинград - 1934". С. 194)

1935: «Инснаб» Ленинградское отделение Всесоюзной конторы по снабжению иностранцев; Магазин № 2 промтоваров, ул. Герцена (б. Морская), 24. («Весь Ленинград - 1935". С. 218)

1937: Антикварно-художественная база В/О «Межкнига-Антиквариат»; «Международная книга-Антиквариат» Ленинградское областное объединение, Антикварно-художественная база, ул. Герцена, 24. (1937- Ленинград список абонентов", С. 203, 272)

1939-1940: Ювелирторг, Ленинградское межобластное отделение, ул. Герцена, 24. («Весь Ленинград - 1939", С. 74; «Весь Ленинград - 1940". С. 121)

1965: "Ювелирторг", Лен. межобл. к-ра - ул. Герцена, 24, склад - Апрксин двор, корп 23 (. С. 208.)

1973: Магазин «Яхонт» (ювелирный) — ул. Герцена, 24 (. С.266)

1973: Межобластная контора «Ювелирторг»(Мин. торговли РСФСР) — ул. Герцена, 24 (. С. 240, С. 303)

1973: Городское управление телефонной сети — ул. Герцена, 24 (. С. 253)

1973: Центральный телефонный узел — ул. Герцена, 24 (. С. 253)

1973: Торговая организация «Ювелирторг» — ул. Герцена, 24, тел. 12-37-36; торг. отдел: 15-28-91 ([